[*]

В конце 1980-х годов исчез железный занавес, и народы Центральной и Восточной Европы вновь обрели свободу[1]. Сразу же возобновилось движение людей из этого региона в другие страны мира, искусственно прерванное во время господства коммунистов. Это движение носит весьма интенсивный и разнообразный характер. Разумеется, в посткоммунистическую эпоху сохранилась эмиграция, которая и раньше была для стран Центральной и Восточной Европы привычным явлением. Однако интересующие нас процессы далеко не исчерпываются эмиграцией. Для этого периода характерно резкое повышение общей мобильности жителей региона, появление новых ее видов. Чрезвычайно многочисленными стали временные перемещения из страны в страну, во многих случаях на близкие расстояния и на краткие сроки, зачастую в форме маятниковой или циркулярной миграции, — причем не только между Востоком и Западом, но и внутри самой Восточной Европы, превратившейся в 1990-е годы в новую миграционную зону. Эти перемещения, для описания которых больше подходят термины «поток», «подвижность», «миграционная сеть», нежели «численность иммигрантов» и «интеграция», позволили жителям Восточной Европы постепенно включиться в существующие ныне миграционные процессы и найти свое место на Западе. Падение железного занавеса стало для стран Восточной Европы событием исторического значения. Расширение Европейского союза на восток в начале третьего тысячелетия — еще один решающий поворот в судьбе этих стран, который, по-видимому, существенно повлияет на европейский миграционный ландшафт.

Особенности эмиграции в условиях посткоммунистической эпохи

Страны Центральной и Восточной Европы издавна были регионом, из которого люди уезжали в другие места. Начиная с середины XIX века этот регион покинули десятки миллионов человек, в большинстве своем переселившиеся в Северную Америку. В коммунистическую эпоху границы были закрыты. Эмиграция не прекратилась, однако стала возможной лишь при особых обстоятельствах и в этом случае была только безвозвратной, с окончательной сменой постоянного места жи тельства. Поскольку после исчезновения железного занавеса социально-экономическая ситуация в бывших коммунистических государствах резко ухудшилась, западные страны опасались, что их захлестнет вал «бегущих от голода», которые устремятся в «процветающую Европу». Действительность оказалась более сложной.

На Запад и в самом деле хлынул поток эмигрантов, но этот поток не перерос в катастрофический исход. Такие страны Центральной Европы, как Польша (где, кстати, уровень эмиграции традиционно был очень высоким), Чехия и Венгрия, не были всерьез затронуты массовой эмиграцией, наблюдавшейся в других местах. В двух последних странах миграционное сальдо даже был положительным. Из Болгарии, напротив, выехало очень много жителей; в настоящее время число выезжающих стабилизировалось, но по-прежнему остается достаточно большим. Среди стран центральной европейской зоны по количеству эмигрантов лидировала Румыния, хотя этот факт не нашел адекватного отражения в статистических показателях, одним из которых было огромное число прошений о предоставлении убежища в странах Европейского союза, поданных румынскими гражданами в течение 1990-х годов и в подавляющем большинстве случаев признанных необоснованными. Но самой мощной была волна эмигрантов из стран, расположенных еще восточнее, — бывших республик Советского Союза. Этот регион покинули около 3,8 миллиона человек, причем почти всех выехавших приняли три страны — Германия, Израиль и США.

Движение эмигрантов на Запад продолжается и сейчас. Западные страны попрежнему притягивают к себе жителей СНГ, однако с начала 1990-х годов кривая выездов на постоянное место жительства перестала ползти вверх. В начале третьего тысячелетия число эмигрантов стабилизировалось и составляет каждый год приблизительно 200 тысяч человек[2]. Но эмигранты направляются не только в западные страны. Большие миграционные потоки возникли внутри постсоветского пространства. С 1990 по 2002 год Россия приняла восемь миллионов эмигрантов из стран СНГ (миграционный прирост в ней составил 4,7 миллиона). Половина этих людей прибыла из стран Центральной Азии и Казахстана[3].

Эмиграция из стран Центральной и Восточной Европы отличается по меньшей мере двумя особенностями. Во-первых, она обычно имеет этническую или этнокультурную основу. Жители Польши и Румынии, переселившиеся до середины 1990-х годов в Германию, в большинстве своем были этническими немцами, а многие из переехавших в Венгрию — этническими венграми. Точно так же из бывшего Советского Союза уезжают главным образом немцы и евреи, реже — финны, греки и поляки, а из стран СНГ направляются в Россию, как правило, этнические русские и русскоговорящие. Что касается западных стран, то эта особенность прямо объясняется их иммиграционной политикой: для въезда в Германию нужно представить документы, подтверждающие немецкое происхождение просителя, а начиная с 1996 года — еще и сдать экзамен по немецкому языку. Финляндия, Греция и Польша также опираются в своей иммиграционной политике на принцип этнического происхождения, разрешая въезд представителям соответствующих диаспор, проживающих в странах СНГ. Что же касается бывшего Советского Союза, то упомянутая особенность эмиграции — следствие развала советской империи.

Вторая характерная черта современной эмиграции, как со всей ясностью показывают социологические опросы, состоит в том, что уезжающие не порывают с родиной окончательно. Эмигранты не хотят вписываться в пространство, очерченное границами принявшей их страны. Конструируя для себя особое пространство, так или иначе объединяющее обе их родины, новую и старую, они создают между ними развитые сети личных и/или профессиональных связей.

Восток — Запад: подвижность населения, разнообразие миграционных потоков и их регионализация

В последнее время между востоком Европы и западными странами возникли и другие миграционные потоки, носящие весьма разнообразный и изменчивый характер. В западных странах появилось множество туристов, рабочих, студентов, стажеров, «челноков» и т. п., приезжающих туда на более или менее длительный срок и на самых разных юридических основаниях. Их перемещения внутри Европейского союза упростились благодаря начавшейся еще в 1991 году постепенной отмене краткосрочных въездных виз: последними от необходимости получать такие визы были освобождены граждане Болгарии и Румынии (соответственно в декабре 2000-го и январе 2002 года).

Обычным явлением стал выезд на работу в западные страны, часто по соседству. Поляки направляются в Германию, Австрию, Францию, Италию, Швецию для участия в сборе винограда, овощей и для иных сезонных работ. Множество чехов и словаков работают в Баварии, Австрии и Италии, русских и эстонцев — в Финляндии, болгар — в Греции и т. д. Жители приграничных районов перемещаются через границу практически ежедневно. Женщины нанимаются работать в качестве домашней прислуги. Со временем эти миграционные потоки могут направляться по новым руслам. Например, украинцы после 2000 года заняли прочные позиции в Португалии, прежде всего в строительном бизнесе, тогда как раньше их было особенно много в Италии.

Нередко эти перемещения осуществляются на нелегальной или полулегальной основе: рабочие въезжают в страну по туристической визе. Так, миграция украинцев в Португалию в основном носит нелегальный характер. Согласно исследованию, проведенному в 1999 году в Польше, насчитывается по меньшей мере 300 тысяч поляков, нелегально работающих за границей[4]. Как отмечает в своем отчете за 2001 год Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), незаконная эмиграция из Восточной и Центральной Европы в страны Европейского союза «не идет на спад»[5]. Существуют, впрочем, и вполне законные двусторонние обмены, которые осуществляются на основе соглашений, подписанных между некоторыми странами Восточной и Западной Европы. Как видим, и легальная, и нелегальная миграция сложились задолго до расширения Европейского союза на восток.

Отчасти эти миграционные потоки могут возникать и в связи с наймом квалифицированных работников, который ведут западные страны. Русские, чехи и другие жители Восточной Европы воспользовались программой найма иностранных программистов, которую с 2000 года реализует Германия; румыны, русские и украинцы — аналогичной программой, действующей с 1999 года во Франции. Многие иностранные ученые и лица творческих профессий, каждый год получающие временное разрешение на работу в нашей стране, являются жителями Восточной Европы: прежде всего это русские, поляки и румыны[6].

Можно утверждать, что в некоторых странах — членах ОЭСР приезжие из стран Восточной Европы в конце 1990-х годов образовали весьма заметную часть проживающих там иностранцев. Если суммировать иммигрантов всех видов, то по этому показателю в Европе с большим отрывом лидирует Германия. Она не только приняла более чем три миллиона этнических немцев (считая с конца 1980-х годов), но и реализовала целый ряд специальных миграционных программ. Здесь можно упомянуть и соглашения о приеме сезонных рабочих (по ним в страну ежегодно въезжает 200 тысяч поляков), и особые льготы для жителей приграничных районов, и договоры, благодаря которым иностранные компании, размещенные в Германии, могут «импортировать» собственный персонал... В число пяти стран, откуда в 1999 году на Запад прибыло наибольшее число иностранцев, входят Россия и Польша. Среди работавших по контракту в 1999 и 2000 годах преобладали поляки, венгры, румыны и чехи; сезонные рабочие практически полностью были представлены приезжими из Польши и других стран интересующего нас региона[7].

Во Франции число мигрантов из восточной части Европы, которое между двумя войнами было весьма существенным, а позже, в конце холодной войны, крайне незначительным, в начале 2000-х годов вновь начинает быстро возрастать. Наиболее мощный миграционный поток образуют лица, просящие убежища: до 1998 года среди них преобладают румыны (в 1997 году большая часть прошений, направленных во Французское бюро защиты беженцев и апатридов, исходила из этой страны), а начиная с 1999 года — жители бывших советских республик (в 2001 году от них поступило 5 800 прошений, или 12,3 процента общего числа рассмотренных личных дел, причем треть этих прошений была подана русскими); далее следуют студенты: в 2001–2002 годах из Центральной и Восточной Европы (включая бывший Советский Союз) во Францию прибыло 13 200 студентов, что составило 10 процентов общего числа иностранных студентов из стран, не входящих в ЕС; и, наконец, сезонные рабочие: на этом рынке рабочей силы с начала 1990-х годов доминируют поляки (в 2001 году их насчитывалось 4 600, или 43 процента всех иностранных сезонных рабочих из стран, не являющихся членами ЕС)[8].

Влияние этих миграционных процессов на финансовую сферу, по-видимому, весьма значительно. Согласно оценкам международных организаций, в 1995 году общая сумма денежных трансфертов в Польшу, осуществленных поляками, работающими в Германии, практически сравнялась с прямыми инвестициями Германии в польскую экономику (соответственно 700 и 800 мил лионов немецких марок[9]). Исследование, проведенное в Болгарии в июне 1999 года, показало, что приблизительно 10 процентов населения этой страны получает денежную помощь от родственников за границей. По оценке экспертов, общая сумма таких переводов составляла 200 миллионов долларов в год[10].

Центральная и Восточная Европа как новая миграционная зона

Далеко не все мигранты направляются в западные страны. Иммиграция и другие формы мобильности набрали ход и внутри границ Центральной и Восточной Европы: эта территория с начала 1990-х годов стала новой миграционной зоной[11]. Из 200 тысяч иностранцев, которые в 2000 году находились на территории Чехии, четверть составляли украинцы, более трети — словаки, поляки и русские; из 130тысяч иностранцев, проживавших в 1999 году на территории Венгрии, более трети составляли румыны, 12 процентов — украинцы, словаки и русские[12]. Миграция в пределах Центральной и Восточной Европы весьма внушительна и со временем только возрастает. Например, увеличивается приток мигрантов из Восточной Европы в Польшу: в 1995 году польскую границу пересекли 11,5 миллиона жителей восточноевропейских стран, а в 2001 году — 15 миллионов[13].

Иммиграция в страны Центральной и Восточной Европы охватывает разные явления. Здесь можно упомянуть и возвращение изгнанников, покинувших родину во время господства коммунистов, и репатриацию лиц, относящихся к этническим меньшинствам или группам, проживающим за пределами страны происхождения (об этом мы уже говорили), и частичное возвращение в родные места 2,7 миллиона людей, депортированных Сталиным (например, возвращение татар в Крым). В некоторых странах эта иммиграция имеет следствием положительную величину миграционного сальдо: именно так обстоит дело, как мы видели, в Венгрии, Чехии и, прежде всего, в России.

Страны Восточной Европы столкнулись с двумя новыми для них явлениями: просьбами о предоставлении убежища (они немногочисленны в сравнении с аналогичными прошениями, поступающими в страны ЕС, но их количество и в Центральной Европе, и в России постоянно возрастает) и нелегальной иммиграцией. Последняя развилась очень быстро благодаря проницаемости большинства границ между бывшими советскими республиками и сложившейся в некоторых из этих государств практике выдачи виз. По оценкам экспертов, в начале 2002 года в России находилось от полутора до 15 миллионов нелегальных мигрантов (прежде всего, многочисленных выходцев из стран СНГ[14]). Среди нелегалов можно выделить различные группы, хотя эти группы частично пересекаются: одни едут в страны Центральной и Восточной Европы на поиски заработка, другие следуют через этот регион транзитом. Для многих уроженцев Азии, Ближнего Востока и Африки он представляет собой лишь один из промежуточных этапов долгого пути, который ведет в Западную Европу или через Атлантический океан. Чтобы оплатить путевые расходы, некоторым из этих людей приходится доверять свою судьбу темным дельцам, наркоторговцам и т. п.[15]

Можно выделить три характерные черты этих мощных миграционных потоков, возникающих отчасти на легальной, отчасти на полулегальной или нелегальной основе. Во-первых, они носят региональный характер: страны Центральной и Восточной Европы принимают в основном жителей соседних стран. В Чехии больше всего разрешений на работу получают украинцы, поляки, болгары; в Венгрии — румыны и выходцы из СНГ, и т. д. Во-вторых, речь идет, как правило, о временной, маятниковой, приграничной или циркулярной миграции. Обычно за границу выезжают на краткий срок. Правда, люди, ищущие заработка в другой стране, могут в общей сложности пребывать там большую часть года, но это объясняется лишь тем, что они часто выезжают и возвращаются. В-третьих, такие мигранты приспосабливают окружающее их пространство к своим нуждам: за границу они направляются, чтобы добыть средства к существованию, но жить продолжают в тех странах, где находятся их семьи и где стоимость жизни ниже. По словам одного польского демографа, они зарабатывают в одной стране, а тратят в другой[16].

Это миграционное движение, вызванное экономическими трудностями, которые переживают страны СНГ, а также более высоким уровнем заработной платы и большей притягательностью рынков рабочей силы в некоторых государствах, приобрело в последнее время (кстати, уже можно говорить о достаточно длительном периоде) чрезвычайно интенсивный характер. Бесспорно, миграции в целом содействует географическая и культурная близость стран этого региона. Что же касается нерегистрируемых перемещений, то их облегчает пограничный режим, остававшийся до недавнего времени крайне либеральным. В 2000 году на территории Чехии находилось около 200 тысяч украинских рабочих-нелегалов, чья миграция в основном носит маятниковый характер, — украинцы стали неотъемлемым элементом рынка рабочей силы в некоторых секторах чешской экономики[17]. В Польше, по некоторым оценкам, постоянно проживает от 150 до 300 тысяч иностранных рабочих-нелегалов. Они заняты главным образом в строительстве, сельском хозяйстве, гостиничном и ресторанном сервисе; часто работают в качестве домашней прислуги. Эти люди не слишком требовательны, и наниматели охотно берут их на работу по чисто экономическим причинам (низкая заработная плата, нерегулярный рабочий график, продолжительный рабочий день и т. п.).

Региональный характер миграции во многом определяется так называемыми челноками. В конце 80-х годов приобрел впечатляющие масштабы торговый туризм: маятниковая миграция, сначала развившаяся между Германией и Польшей, затем между республиками бывшего Советского Союза и Польшей, Турцией, Китаем и другими соседними странами. Эта миграция получила название «чемоданной». На протяжении всех 90-х годов среди русских, украинцев и белорусов, ездивших в Польшу, было множество торговцев «с чемоданами», чья подвижность стала для восточных районов этой страны одним из источников экономического подъема. По-видимому, и сегодня несколько миллионов граждан СНГ зарабатывают на жизнь челночной торговлей[18]. По некоторым подсчетам, в 2000 году ежедневно пересекали границу около 20 тысяч украинцев, отправлявшихся в соседние страны либо за товаром, либо в поисках работы[19]. Расширение Европейского союза на восток ставит под вопрос многие из этих неофициальных контактов.

Расширение Европейского союза: новые трудности

На Копенгагенском саммите, состоявшемся 13 декабря 2002 года, Европейский союз официально одобрил принятие новых десяти государств-членов: восемь из них вступят в ЕС в мае 2004 года, два других (Румыния и Болгария) — в 2007 году. Это расширение ЕС, знаменующее воссоединение Европы, в то же время поставит перед нею новые проблемы и может вновь радикальным образом изменить миграционный ландшафт.

Приветствуя воссоединение стран Старого Света, Европейский союз опасается последствий открытия границ, прежде всего — дестабилизации рабочих рынков и неуправляемости миграционных потоков. Некоторые страны ЕС заявили еще в 2002 году, что они не будут препятствовать въезду восточноевропейских рабочих; другие, особенно Германия и Австрия, географически наиболее близкие к Восточной Европе, требуют, чтобы свободное движение рабочей силы было разрешено только после переходного периода, который должен продлиться семь лет (начиная с 2004 года). В силу вполне объективных факторов, в частности высокого уровня безработицы в новых государствах — членах ЕС, можно предполагать, что часть трудоспособного населения этих государств отправится на заработки в другие европейские страны. На региональном уровне при этом может возникнуть известное напряжение. Однако общеевропейской дестабилизации рынков, видимо, удастся избежать[20]. Как мы убедились, многие жители Восточной Европы уже нашли — легальным или нелегальным образом — свое место на рынках рабочей силы ЕС, и отмена краткосрочных въездных виз не вызвала интенсивного притока новых мигрантов. К тому же страны Центральной и Восточ ной Европы достаточно быстро могут перестать быть источником рабочей силы, ведь в среднесрочной перспективе вся Европа должна столкнуться с проблемой нехватки рабочих рук, вызванной старением населения[21].

Еще один повод для беспокойства западных стран — управление миграционными потоками. Согласно Амстердамскому договору, Европа должна стать «пространством свободы, безопасности и права». Страны — члены Европейского союза, естественно, ожидают от стран-кандидатов, что те будут проводить политику, способствующую достижению этой цели, и противодействовать незаконной миграции. Перед этими странами стоит трудная задача. Во время господства коммунизма они заботились не о том, чтобы помешать проникновению нелегальных мигрантов на свою территорию, а о том, чтобы не дать своим гражданам покинуть страну. Как следствие, у них не было ни законодательства, ни учреждений, ни обученного персонала, ни технических средств, позволяющих адекватно реагировать на перемены, начавшиеся в 1989 году, — среди прочего, и на тот факт, что их границы, некогда защищенные железном занавесом, стали дырявыми. К настоящему времени, воспользовавшись опытом западноевропейских стран, эти государства обзавелись всем необходимым для того, чтобы бороться с нелегальной миграцией и обезопасить свои рубежи. Политика, проводимая ЕС, вынудила их ограничить въезд на свою территорию и укрепить границу с восточными соседями.

Рост миграционных потоков в центре Европы породил некоторые проблемы, но в то же время способствовал возникновению многочисленных партнерских связей внутри региона. Во многом этот рост был обусловлен проницаемостью границ стран Центральной Европы, поэтому его можно рассматривать как своего рода «внешний симптом» переходного периода, отделившего коммунистическую эпоху от новой эпохи интеграции этих стран в ЕС[22]. Шенгенская граница многое изменит в существующем раскладе сил. Она оказывает и будет оказывать влияние на некоторые из сложившихся деловых связей, на рынок труда будущих членов ЕС (строгий пограничный контроль может парадоксальным образом подхлестнуть нелегальную миграцию и побудить приезжих правдами и неправдами оставаться внутри шенгенской зоны или, во всяком случае, максимально затягивать срок своего пребывания в ней), а также на связи между населением этих стран и их национальными диаспорами в других странах[23]. Примером может служить принятый в Венгрии в июне 2001 года закон о «статусе» венгров, проживающих за границей, который был постепенно нейтрализован рядом поправок, внесенных в него под давлением Брюсселя[24].

Появление новой границы будет иметь особенно серьезные последствия для стран, которые пока не приглашают вступать в ЕС: расширение этого союза на восток, по-видимому, не принесет им ничего хорошего. Польские правящие круги не раз призывали своих партнеров по ЕС не отгораживаться «новым железным зана весом»[25]. Этот образ грешит явным преувеличением, но он отражает вполне реальное беспокойство стран СНГ, опасающихся превращения шенгенской границы в непреодолимый барьер, который отрежет их от Европы. Впрочем, Европейскийсоюз многократно заявлял о своем желании содействовать региональному и межгосударственному сотрудничеству. В марте 2003 года президент европейской комиссии Романо Проди и ее член Крис Паттен вновь подчеркнули, что расширенная Европа намерена установить «новые отношения добрососедства», что «ее связи с географически близкими странами станут более прочными»[26].

Эти декларации, однако, до сих пор не нашли выражения в последовательной региональной политике, которая сдерживала бы нелегальную и криминальную миграцию, но при этом поощряла миграцию, способствующую интеграции приграничных районов. Визовые режимы, которые сейчас вводятся в странах, вступающих в ЕС, неизбежно осложнят их отношения с восточными соседями, если не улучшить существующее положение дел (малое число консульств, их недостаточная оснащенность компьютерами, высокая стоимость виз, длительные сроки их оформления и т. п.). В 2000 году в Польшу въехали 14,8 миллиона украинцев, русских и белорусов, тогда как польские консульства во всех странах мира выдали в общей сложности лишь 185 тысяч виз![27] Чтобы изменить ситуацию, в 2002 году будущие члены ЕС начали открывать новые консульства. Эти страны ищут компромиссные решения. Так, Польша в начале 2003 года предложила России и Украине заключить соглашение о бесплатных въездных визах, которое вступит в силу с 1 октября 2003 года. ЕС в свою очередь пытается урегулировать возникающие проблемы — например, проблему Калининграда, российского анклава на территории будущей шенгенской зоны.

Но многое еще предстоит сделать, и это при том, что новая граница уже стала преградой на пути к региональной интеграции. Она омрачает дипломатические отношения между странами Центральной Европы и их восточными соседями, которые воспринимают новые правила пересечения границ как средство их изоляции. Она осложняет личные контакты, игравшие столь важную роль в улучшении отношений между некоторыми странами этого региона. Она ограничивает перемещение обычных граждан, препятствует неофициальным связям и бизнесу «челноков», которые служат для экономики стран СНГ чем-то вроде предохранительного клапана. Поэтому совершенно необходимо выстроить новую региональную политику, учитывающую и факт вступления в ЕС стран Центральной Европы, и задачи регионального сотрудничества; нужно также наводить мосты между ЕС и теми странами, которым пока не предлагают в него вступать.


[*] Национальный центр научных исследований Франции, Центр международных исследований (CNRS, CERI). Статья была опубликована в журнале «Esprit» в декабре 2003 года. Перевод с французского У. Галльской.

[1] В этой статье под Центральной и Восточной Европой мы подразумеваем бывшие республики Советского Союза, Польшу, Венгрию, Чехию, Словакию, Болгарию и Румынию.

[2] Согласно данным статистических органов принимающих стран, в 2000 году 95 тысяч граждан из стран СНГ переехало на постоянное место жительства в Германию, 45 тысяч — в Соединенные Штаты, 50 тысяч — в Израиль.

[3] См. об этом: Anne de Tinguy, La Grande Migration. La Russie, Les Russes et l’ouverture du rudeau de fer, 2004, Editions Plon, в печати.

[4] См.: Marec Okolski, Dariusz Stola, “Migrations between Poland and European Union: the Perspective of Poland’s Future Membership”, Warsaw, ‘Institute for Social Studies Working Papers’, series “Migrations,” № 25, March 1999, p. 15.

[5] См.: ОЭСР, Система постоянного наблюдения за миграцией (SOPEMI), Tendances des migrations internationales 2001, Paris, 2001, p. 74.

[6] См.: Andre Lebon, Migrations et nationalite en France en 2001, Paris, Ministere des affaires sociales, Du Travail et de la Solidarite, la Documentation francaise, decembre, 2002, p. 54; et Office des migrations internationales, Annuaire des migrations, Paris, annuel.

[7] См.: ОЭСР, Система постоянного наблюдения за миграцией (SOPEMI), Tendances des migrations internationales 2002, Paris, 2003, p. 139–140.

[8] Источник: Французское бюро защиты беженцев и апатридов (OFPRA), Ministere de l’education nationale, A. Lebon, Migration et nationalite en France en 2001, op. cit., p. 87.

[9] См.: Elmar Honekopp, “Employment of Eastern Europeans in Germany and its Effects on Economy and Labor Market of Host and Home Countries”, выступление на коллоквиуме «Central and Eastern Europe, New Migration Space», Pultusk, 11–13 декабря 1997.

[10] См.: ОЭСР, Система постоянного наблюдения за миграцией (SOPEMI), Tendances des migrations internationales 2001, Paris, 2002, p. 150.

[11] См.: Anne de Tinguy, Miriana Morokvasic, «Entre l’Est et l’Ouest, un nouvel espace migratoire», in G.Mink, J.-C.Szurec, Cet etrange postcommunisme, Paris, Presses du CNRS/ La Decouverte, 1992, p. 305–320.

[12] См.: ОЭСР, Система постоянного наблюдения за миграцией (SOPEMI), Tendances des migrations internationales 2002, op. cit., p. 84 et 271.

[13] Источник: Центральное статистическое бюро Польши.

[14] См.: Население России. 2001 / Под ред. А. Вишневского. М., 2002. С. 129–136.

[15] Международная организация по вопросам миграции в 1990-х годах провела в этом регионе ряд опросов, касающихся транзитных мигрантов; их результаты были опубликованы в ее отчетах. См. также: Marec Okolski, “Migrant Trafficking in Poland — Actors, Mechanisms, Combating”, Warsaw, ‘Institute for Social Studies Working Papers', series “Migrations”, № 24, March 1999, 102 p.; Alexander Woroniecki, “Illegal Migration in Poland”, Groningen, Center for European Security Studies, Working Papers, sept. 2000.

[16] См.: Marec Okolski, “Incomplete Migration: a New Form of Mobility in Central and Eastern Europe. The Case of Polish and Ukrainian Migrants,” in Claire Wallace, Dariusz Stola (eds), Patterns of Migration in Central Europe, Basigstoke, Palgrave, 2001, p. 105–128.

[17] См.: Ministere de l’interieur de la Republique tcheque, Information on the Situation in the Field of Migration in the Territory of the Czech Republic, Prague, 1997 et 1998; Zerkalo Nedeli, № 35, 9 septembre 2000; Dusan Drbohlav, “The Czech Republic”, in C. Wallace, D. Stola (eds), Patterns of Migration in Central Europe, op. cit., p. 203–226.

[18] См.: A. de Tinguy, «Le phenomene des «tchelnoki» et la constitution d’espaces transfrontaliers dans la region de la Mer Noire», in M. Bazin et al. (sous la dir. de), Mediterranee et mer Noire entre mondialisation et reginalisation, Paris, L’Hartmattan, 200, p. 471–482.

[19] См.: Gilles Lepesant, «L’Ukraine et les frontieres de l’Europe», in A. de Tinguy (sous la dir. de), L’Ukraine, nouvel acteur du jeu international, Bruxelles, Bruylant, 2000, p. 146.

[20] Financial Times, 13.12. 2002. См. также тематический блок: «Europe: ouverture a l’Est» (статьи Эльмара Хенекоппа и других авторов, под редакцией А. де Тенги) в: Homes et migrations, mars-avril, 2001.

[21] См.: Marec Okolski, “Migration Pressures on Europe,” Warsaw, Institute for Social Studies Working Papers, series “Prace migracyjne”, № 26, 1999, p. 30–31; а также: “Migrations Between Poland and the EU,” op. cit., p. 17–20; ОЭСР, Система постоянного наблюдения за миграцией (SOPEMI), Tendances des migrations internationales, op. cit., 1999, p. 37 et 2000, p. 39.

[22] См.: Dariusz Stola, “Two Kinds of Quasi-Migration in the Middle Zone: Central Europe as a Space for Transit Migration and Mobility for Profit,” in C. Wallace, D. Stola (eds), Patterns of Migration in Central Europe, op. cit., p. 102.

[23] См.: C. Wallace, “Opening and Closing Borders: migration and Mobility in East-Central Europe,” Journal of Ethnic and Migration Studies, vol. 28, № 4, Octobre 2002, p. 621; Miriana Morokvasic, “Balkans: les exclus de l’elargissements,” Hommes et migrations, mars-avril 2001, p. 81–93.

[24] Le Monde, 12 decembre 2002.

[25] Financial Times, 8.06. 2000 et 3.12.2002; а также: Radio Free Europe-Radio Liberty, 24.06.1999.

[26] См.: C. Patten, R. Prodi, «A cote de l’Union Europeenne, un cercle de pays amis», Le Monde, 19 mars 2003.

[27] См.: Jan Maksymiuk, «Warsaw Obliges Itself to Build EU’s Berlin Wall», RFE/RL Newsline, 9.03.2002.