конфирмованное Ея Императорским Величеством 1764 года марта 12 дня[1]

Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая государыня, Императрица и Самодержица Всероссийская. Всемилостивейшая Государыня!

Редко великие Государи о таких делах крайнее имеют попечение, которых плоды медлительны и которые, чем большую обещают пользу для потомства, тем большего труда и неистощимого великодушия требуют. Слава скоротекущих дел чаще упражняет самые величайшие души: в ней находят они и скорое подвигов своих воздаяние, и новое к оным поощрение.

Преодолеть суеверие веков, дать народу своему новое воспитание и, так сказать, новое порождение есть дело, совокупленное с невероятными трудами, а прямая оных польза остается вся потомству. В сем, однако ж, наибольшее изволите Ваше Императорское Величество прилагать старание, и при славе Вашего Государствования не имеет к тому иного поощрения, кроме обитающих в особе Вашего Величества Божественных дарования и Материнского к подданным Вашим благоутробия, и при всей тягости государственного правления не находит иного подкрепления, кроме Вашей твердости и великодушия.

Таково точно учреждение в Москве Воспитательного дома под Монаршим Вашего Императорского Величества покровительством. Там прозорливое Ваше намерение к тому клонится, чтобы бедных и неповинных младенцев от пагубы, а немилосердых убийц от смертного избавить греха и таких людей обществу полезными сделать, кои были в тягость оному своими пороками и своею жизнию.

Таковы и ныне вновь Монаршие попечения, о которых не знаю, изъяснил ли я слабым моим слогом Вашего Императорского Величества намерения, каким образом учредить в России Воспитательные училища, но то знаю, что все меры употребил, тщательно стараясь изобразить изустно повеления и высокие мысли Августейшей моей Монархини как следует:

«С давнего уже времени имеет Россия Академию и разные училища, и много употреблено иждивения на посылку российского юношества для обучения наукам и художествам, но мало, буде не совсем ничего, существительных от того плодов собрано. Разбирая прямые тому причины, не можем мы жаловаться на Провидение и малую в Российском народе к наукам и художествам способ ность, но можно неоспоримо доказать, что к достижению того не прямые токмо пути избраны были, а чего совсем не доставало, о том совсем и помышляемо не было.

Из посланных еще при Государе Императоре Петре Великом дворяне с хорошими возвратились успехами в том, чему они обучаться назначены были, но по возвращении, имея путь и право к большим чинам и заслугам, не могли они в том упражняться.

Другие, из простого народа к наукам взятые, также весьма скоро успевали в оных, но скорее еще в прежнее невежество и небытие возвратились, отчего и людей такого состояния, которое в других местах третьим степенем или средним называется, Россия до сего времени и произвести не могла.

Искусство доказало, что один только украшенный или просвещенный науками разум не делает еще доброго и прямого гражданина, но во многих случаях паче во вред бывает, если кто от самых нежных юности своей лет воспитан не в добродетелях, и твердо оные в сердце его не вкоренены, а небрежением того и ежедневными дурными примерами привыкает он к мотовству, своевольству, бесчестному лакомству и непослушанию. При таком недостатке смело утверждать можно, что прямого в науках и художествах успеха и третьего степени людей в государстве ожидать всуе и себя ласкать.

По сему ясно, что корень всему злу и добру Воспитание, достигнуть же последнего с успехом и с твердым исполнением не инако можно, как избрать средства к тому прямые и основательные.

Держась сего неоспоримого правила, единое токмо средство остается, то есть произвести сперва способом Воспитания, так сказать, новую породу или новых отцов и матерей, которые могли бы детям своим те же прямые и основательные воспитания правила в сердце вселить, какие получили они сами, и от них дети предали бы паки своим детям, и так следуя из родов в роды в будущие века. 

Великое сие намерение исполнить нет совсем иного способа, как завести воспитательные училища для обоего пола детей, которых принимать отнюдь не старее как по пятому и по шестому году. Излишно было бы доказывать, что в те самые годы начинает дитя приходить в познание из неведения, а еще нерассудительнее верить, якобы по прошествии сих лет еще можно поправить в человеке худой нрав, чем он уже заразился, и поправляя его, те правила добродетелей твердо в сердце его вкоренять, кои ему иметь потребно.

И так о воспитании юношества пещися должно неусыпными трудами, начиная, как выше показано, от пятого и шестого до осьмнадцати и двадцати лет безвыходного в училищах пребывания. Во все же то время не иметь им ни малейшего с другими сообщения, так что и самые ближние сродники хотя и могут их видеть в назначенные дни, но не инако как в самом училище, а то в присутствии их Начальников. Ибо неоспоримо, что частое с людьми без разбору обхождение вне и внутре онаго весьма вредительно, а наипаче во время воспитания такого юношества, которое долженствует непрестанно взирать на подаваемые примеры и образцы добродетелей.

При сих воспитательных учреждениях первое прилагать должно старание, чтобы вселять в юношество страх Божий, утверждать сердце в похвальных склонностях и приучать их к основательным и приличествующим состоянию их правилам: возбуждать в них охоту к трудолюбию, и чтоб страшились праздности как источника всякого зла и заблуждения, научить пристойному в делах их и разговорах поведению, учтивости, благопристойности, соболезнованию о бедных, несчастливых и отвращению от всяких предерзостей, обучать их домостроительству во всех онаго подробностях, и сколько в оном есть полезного, особливо же вкоренять в них собственную склонность к опрятности и чистоте как на самих себе, так и на принадлежащих к ним; одним словом, всем тем добродетелям и качествам, кои принадлежат к доброму воспитанию и которыми в свое время могут они быть прямыми гражданами, полезными общества членами и служить оному украшением.

Такие и тому подобные правила, когда посеются в сердцах воспитываемого юношества, надеяться можно, тем лучший плод произведут, что согласоваться будут с младостью и непорочностью их возраста. Просвещая при том их разум науками и художествами по природе, полу и склонности каждого, обучаемы быть должны с примечанием таким, что прежде, нежели отрока обучать какому художеству, ремеслу или науке, надлежит рассмотреть его склонности и охоту и выбор оных оставить ему самому. Душевные его склонности всемерно долженствуют в том над всеми прочими уважениями преимуществовать: ибо давно доказано, что не предуспеет он ни в чем том, чему будет прилежать по неволе, а не по своему желанию.

При том весьма еще важное примечание иметь должно в сих воспитательных Училищах, то есть дабы для юношества все то наблюдаемо было, что к жизни, целости здравия и крепости сложения служить может, как-то: в построенных жилищах приводом чистого воздуха, неупотреблением всякого звания медной посуды, также и всякими невинными забавами и играми оное юношество увеселять и чрез то мысли его приводить всегда в ободрение, а напротив того, искоренять все то, что токмо скукою, задумчивостью и прискорбием называться может; и сего правила из памяти не выпускать.

От сих первых учреждений зависит все воспитание, которое дано будет первому от оных новой породы происхождению. Почему само собою понятно, какая потребна осторожность и благоразумие в выборе Учителей и Учительниц, а особливо главными над воспитательными училищами Директоров и Правителей. В последних сих вся важность и затруднение состоит: им надобно быть всем известной и доказанной честности и праводушия, а поведение их и нравы долженствуют быть наперед ведо  мы и непорочны, особливо же надлежит им быть терпеливым, рассмотрительным, твердым и правосудным и, одним словом, таковым, чтобы воспитывающееся юношество любило их и почитало, и во всем добрый от них пример получало.

Сего ради остается в дополнение изъяснить, что все сие единственно зависит от особливого учреждения и даваемых наставлений, кои надлежит сочинить с великим размышлением и осторожностию, дабы все соображено было ясно, внятно и точно, и чтоб ничего того пропущено не было, что надлежит до Учителей, Учеников, до поведения тех и других и до общего в сих училищах наблюдаемого порядка. Ибо при начинании сего надобно сперва за точное принять правило: или делать, и делать целое и совершенное, или так оставить и не начинать».

Таковым премудрым узаконением Генерального сего Учреждения Ваше Императорское Величество достигнете самых истинных и единственных причин благополучия Российского рода. Ваше Величество доказываете сие точно данным мне повелением представить Себе вследствие того надобные регламенты и инструкции к исполнению высочайшего намерения Вашего о учреждении таковых воспитальных училищ, во-первых, в Санкт-Петербурге при Академии художеств, второе, во всех губерниях Российской Империи, третье, для двухсот дворянских девиц, определяя для последних часть знатного здания, построенного Ея Величеством Государынею Императрицею Елизаветою Петровной, Вашею любезнейшею Теткою незабвенной памяти, яко монумент Ея набожности и благочестия; соединяя Ея намерения и пользу государства таким образом, что сугубо тем прославляема будет пекущаяся о нас премудрость Божия.

Свет будет удивляться великости и премудрости намерений Ваших, всемилостивейшая Государыня! А потомки будут в Вас прославлять неумирающую Мать их блаженства и просвещения. Но как теперь не остается ко изъявлению чувств нашей благодарности и признания иного способа, как содействовать по мере наших сил и состояния толиким о нас Монаршим промыслам и усердные воссылать желания, то да увенчает всемогущая рука Божия все намерения Ваши такими успехами и славою, как непостижимо и чудесно Провидение его увенчало Вас короною.

Вашего Императорского Величества
всеподданнейший
Иван Бецкой
На подлинном собственною Ея Императорского Величества
рукою написано тако:
Быть по сему.  


[1] Печатается по изданию: Собрание учреждений и предписаний касательно воспитания
в России обоего пола благородного и мещанского юношества. Т. 1. СПб., 1789. С. 1–11.