Несостоявшееся посредничество (дипломатические нравы эпохи Северной войны)

В коллекции Посольского приказа «Отношения России со Швецией» за 1710 год[1] было обнаружено два письма, которые находились в одном конверте, надписанном латинскими буквами «Роберт Карлович Арескин». Содержание этих писем показалось нам чрезвычайно интересным, так как оно связано с неизвестным эпизодом дипломатической истории периода Северной войны 1700—1721 годов. Появлению их предшествовал разгром армии шведского короля Карла XII под Полтавой и последующее пленение основных ее сил под Переволочной. В плену у русского царя Петра I оказалось более 25 ООО воинов, среди которых находилась верхушка шведского генералитета и высокопоставленные чиновники. Когда известия об этом достигли Стокгольма, Королевский совет начал активную деятельность по поиску способов освобождения пленных или смягчения их участи.

Автор писем — секретарь шведской королевской канцелярии Йозиас Цедер- гельм, попавший в плен под Полтавой[2]. Он родился 4 мая 1679 года и закончив курс в Упсальском университете, поступил на статскую службу. Начавшаяся война с Россией неумолимо влекла молодого романтически настроенного аристократа. Во время сражения при Нарве он обратил на себя внимание командования, после того как в одиночку захватил русского подполковника. С тех пор он носил шпагу и пистолеты своего пленника как знаки особого отличия. Университетские знания в сочетании с трудолюбием и добрым нравом ускорили его служебную карьеру. Вскоре он становится секретарем королевской походной канцелярии. Шведский историк Петер Энглунд уверен, что «...службисты подобного рода и составляли опору столь незаурядного явления, как шведское велико- державие»[3].

Оказавшись в русском плену, Й. Цедергельм стал ближайшим помощником графа Карла Пипера[4], развернувшего по приказу Карла XII активную деятельность, направленную на облегчение положения пленных каролинов[5]. Его активная позиция, а главное, связи в шведском правительстве стали причиной того, что именно его Петр I выбрал в качестве парламентария для передачи членам Королевского совета очередных предложений о заключении мирного договора между Россией и Швецией[6]. В конце 1709 года Цедергельм был отпущен под честное слово в Стокгольм и в самом начале следующего года вернулся с информацией, которую он передал в найденных нами документах.

Первое письмо, названное «Мемориал», предназначено ближайшему сподвижнику Петра светлейшему князю Александру Даниловичу Меншикову и представляет собой изложение позиции шведского правительства по вопросу о возможности заключения мирных кондиций. Суть ее заключается в том, что королевские советники не могут принять самостоятельное решение, но они готовы информировать своего короля, что, однако, займет некоторое время. Они выражают озабоченность тем, как содержатся каролины в русском плену, и уверены, что отношение Карла XII к предложениям царя напрямую зависит от отношения русских властей, прежде всего, к знатным пленникам.

Выбор представителями Королевского совета Александра Даниловича Мен- шикова в качестве ключевой фигуры представляется вполне обоснованным. Князь, достигший после Полтавы апогея своей головокружительной карьеры, бывший как никогда близким к Петру и вместе с тем демонстрирующий демократичность и доброжелательность по отношению к иностранцам (что было не вполне искренне, как считали многие, в частности, английский посланник Чарльз Уитворт), был идеальной фигурой для выполнения задачи по передаче полученной информации таким образом, чтобы не вызвать царский гнев и недовольство.

Второй документ — частное письмо доктору Роберту Карловичу Арескину, на которого была возложена весьма ответственная миссия посредника для передачи вышеупомянутого письма князю А. Д. Меншикову, заслуживает, на наш взгляд, особого внимания, так как дает представление о некоторых дипломатических традициях XVIII века.

Роберт Карлович Арескин родился в 1677 году в Шотландии и принадлежал к известному аристократическому роду. В 16 лет он поступил в Эдинбургский университет, затем перебрался в Голландию и в 1700 году получил в университете Утрехта диплом доктора медицины. В Россию приехал в 1704 году и вскоре по рекомендации Ивана Блюментроста занял место личного врача князя Меншикова[7]. Очевидно, что этим обстоятельством руководствовались шведы при выборе посредника для общения с всесильным фаворитом. Вполне возможно, что не обошлось без соответствующих рекомендаций других лиц: московских иностранцев или пленных каролинов, знавших его ранее. Только этим можно объяснить тот факт, что, не будучи лично знаком с доктором, Цедергельм заверяет его в полном доверии: «Я тебе более верю, нежели все католики своим духовным отцам».

Судя по последующим событиям, А. Д. Меншикова не заинтересовало весьма щедрое предложение шведского правительства. Ho сложившийся альянс был использован в 1716 году, когда первый министр и новый фаворит Карла XII барон Герц обратился к доктору Арескину с просьбой довести до князя Меншикова новые мирные предложения короля. В итоге Александр Данилович настолько проникся перспективами, что, использовав все свое влияние (надо отметить, уже не такое, как прежде), смог убедить Петра начать разработку компромиссных условий мира. Результатом стало проведение Аландского конгресса 1718—1719 годов, завершившегося, впрочем, безрезультатно.

Галина Шебалдина

Послание Йозиаса Цедергельма Роберту Арескину <1710>[8]

Посылаю при сем вам мемориал который извольте склонно растолковать и благополучном месте его княжея милости представить. Я могу вас обнадежить что ежели его княжая светлость соизволит сие дело к доброму привесть окончанию то кроме похвалы которую ради достохвального действа получить его высококняжеской светлости совершенное удовольствование назначено будет; известен я что по пропорции богатства его драгоценных камней и золота и серебра по одарению его довольное число не имеет. И того для по самой малой мере сумму во 100 тысяч ефимках состоящую могут ему дать. А ежели похочет медью взять то может получить числом гораздо более вышеупомянутого. И я хочу в том деле быть порукой и понеже никто лучше сего дела его светлости представить не может прошу вас моего господина в том наилучшее иметь старание и к тому привесть чтобы его княжая светлость в сие дело вступил ибо он есть один который может этому делу вспомощствовать.

Чтож о пленных трактаменту их размене и откупе принадлежит и ратификации того может от сената стокгольмского учинена быть. Ho что ж о предшествующих к миру статьях принадлежит и о том потребные дать известия самому королю. А я между тем потщуся вкратце совсем изготовить экспедицию. Я быть близше вступить в дело ежели б здесь моих вестников не было и готов всегда ... и возвращаться хотя б страх смертный пред оных имел. Нежели в сем деле меня употребить похотят то потребно мне дать соизволение двух верных особ с собой взять. Ибо мне одному невозможно все те потребные дела писать при том же я русского языка не учен на котором все дела перевесть надлежит. Еще я вам за секретом могу объявить что свейские службы которую Швеция его княжеской светлости может показать а еще иной способ благополочной вымыслить о котором никому иному кроме моего короля не объявлен. Ежели мне его видеть позволено будет в том прошу я прошения что я наперед никому о сем деле не извествую кроме одной его княжей светлости. Ибо могу, ежели оное публично будет, пропасть. И оное намерение во ничто будет но ежели сие дело могу к окончанию привесть то обнадеживая что его княжая светлость всякое возможное в том будет иметь удовольствие. Ибо известен что тем никто кроме моего короля его может одарить. Я сей проэкт сам вымыслил и бог свидетель что только одному тебе объявил. Однако еще всего тебе не открыл. Я тебе более верю нежели все католики своим духовным отцам. Еще обо одной вещи напоминаю что ежели хочешь умерить страсти короля моего то надлежит графу Пиперу доброе чинить трактование. Хотя многие видите вещи которые надлежало исправить и того ради можно к нему поступить склонное дабы тем короля не озлобить и прочее.